Сейчас в тренде проведение всевозможных мероприятий, где разного рода бизнес-тренеры учат представителей некоммерческих и благотворительных организаций. Чтоб подтянуть их на некий «правильный» уровень.
Сначала некоммерческим организациям ставится в укор неумение себя продать и невозможность организовать эффективную работу, а потом навязывается бизнес-понимание мира. Учат правильно ставить цели, грамотно формулировать задачи, определять целевую аудиторию, искать способы на эту аудиторию выйти и… зацепить ее, чтобы продать себя.
Получается, вот есть взрослые дяди, много чего достигшие — а такими чувствуют себя даже те, кто просто раскрутив свой инстаграмм зарабатывает на жизнь — и есть этакие бестолочи, возящиеся в песочнице с котятами и утятами. И бестолочей надо учить «правильной» жизни. Той самой рыночной, отформатированной, эффективной жизни.
А эта бизнес-жизнь предполагает довольно жесткую вертикаль управления, пирамиду, которая задает узкие рамки компетенций людей, чтобы складывать из них производственные процессы. Добавим сюда пресловутые KPI (показатели достижения успеха в определенной деятельности), нацеленность на результат и какие-то карьерные истории. В общем, эффективность бизнеса часто понимается, как производная от четкой функциональности и обезличенности сотрудников.
И вот, когда я смотрю на все эти попытки учить НКО-шников, во мне назревает противоречие. С одной стороны, мы можем многому полезному научиться у бизнеса. Это очевидно, я с этим и не спорю! С другой стороны, я знаю, что мир некоммерческих и благотворительных организаций качественно отличается от мира бизнеса.
При этом всплывает очень важный вопрос: а не хочет ли бизнес хоть чему-то поучиться у НКО? Мне не известна ни одна площадка — ни реальная, ни виртуальная — где человек из НКО учил бы бизнесмена. Почему эти, все из себя конкретные и целеустремленные, люди не хотят учиться? Почему бизнесу не интересно, как может работать непирамидальная структура, в которой вопросы выгоды не будут определяющими, где сотрудники не зажаты в тиски KPI, где важны внутренние человеческие отношения, где люди объединены по доброй воле ради какой-то общей идеи, а не втянуты в эту идею.
Компании же тратят баснословные деньги на формирование лояльности, чтобы сотрудники восприняли работу, как дом. А у НКО-шников это решается автоматически. Люди объединяются, потому что у них общие ценности. Они вместе хотят сделать что-то важное. И делают. Вот и думай, кто в этом вопросе эффективней?
Знаю случаи, когда НКО нанимали консалтинговые конторы, которые должны были сделать аудит по эффективности работы. И от сотрудников благотворительной организации я слышал протесты: разве мы пришли сюда ради KPI? Мы пришли, потому что нашу позицию уважают, и каждый из нас работает за идею, находясь именно в том мире, в котором хочет находиться.
Мне вспоминается сказка про Пиноккио. Кукольный мастер Джуздеппе был человеком добрым и достойным всяческих похвал. У него не было ни родных, ни детей. Добрая Фея сделала одинокому старику подарок. Она оживила для него игрушку, в надежде, что кукла Пиннокио станет его сыном. Игрушка начала дергать ручками и ножками с криком «Ура! Я теперь человек!». А фея ему и говорит: «Нет, ты еще не человек. Для того, чтобы стать человеком, нужно научиться отличать добро от зла и поступать в соответствии с этим». Впоследствии, пройдя непростой путь, Пиноккио жертвует жизнью ради своего отца и умирает. А просыпается настоящим ребенком. Это история про человечность.
Неинтерес бизнеса к тому, что происходит в сфере благотворительности, особенно ярко контрастирует на фоне того, как бизнес хочет нас всему научить. Они говорят что-то вроде: «Ну вы же понимаете, чтобы с нами сотрудничать, вы должны соответствовать». И у них не возникает идеи спросить: «Скажите, а чему же мы должны соответствовать, чтобы вы стали нашими партнерами?»
Я, как руководитель добровольческого движения «Даниловцы» не раз слышал от бизнесменов такие слова: «Я вашу организацию очень люблю. Вы делаете большое дело. Лично помогаю. Но поймите, и я и мои коллеги делаем деньги. Для них гуманизм – это лапша на уши. Гуманизм — неэффективен, он не востребован, его нельзя им продать». И вот, как бы в противовес такой позиции благотворительные организации отличаются от других простой вещью. Тут в центре внимания стоит человек. Не только подопечный. Но и сотрудник и волонтер.
Скажите честно, вам важно человеческое участие? Вам всегда его хватает в жизни? Ну разве не каждый из нас ждет внимания, заботы, принятия? Разве не дорога нам самореализация? И в отношениях, и в творчестве. А кто не искал опыта доброго партнерства и сотрудничества? А кто не желал культурного и эстетического развития? И все это дается нам через отношения, лицом к лицу. Все это принимается нами от людей, через общение, когда каждый зовет друг друга по имени.
Многие наши волонтеры говорили, что добровольческая деятельность для них — это возможность побыть собой, побыть человеком. Это то, чего порой лишены сотрудники бизнес-компаний. Даже те у кого высокая должность или большой заработок, стремятся приехать к детям в больницу и просто лепить из пластилина, забывая о своем статусе. И оказывается, ребенку, к которому пришел волонтер, совершенно все равно, на какой машине он приехал и сколько у него подчиненных. Ребенку не все равно только одно – сам волонтер и то, что у него на сердце. И от ребенка, в итоге, волонтер получает не меньше, чем дает. Кстати, знаю я немало тех, кто помогает с таким же чувством и бездомным и стрикам и даже животным.
Оказывается, для всех людей и для сотрудников компаний человечность неуничтожима. Это что-то важное, настоящее. Быть сотрудником, быть частью компании, отдавать себя делу — это важно. Но порой просто хочется побыть с кем-то самими собой, без должностей, успехов, зарплат, договоров, отчетов. Люди ищут хоть временной возможности стать собой. Не маской, а собой. В такой возможности, и коренится вся энергия благотворительности.
Человеческие отношения имеют одну особенность. Их нельзя померить! Более того, мы не знаем как они скажутся, на что повлияют, когда проявят себя. Именно это многих и пугает. Но именно тут и сокрыта вся радость. На этой мысли я и хотел закончить, но решил ее проиллюстрировать и подарить вам историю. Она не моя. Мне ее поведал мой друг Андрей Мещеринов — координатор волонтерской группы в больнице, где проходят лечение очень тяжело больные дети.
«Маленький Алеша появился в больнице под Новый год. У него тяжелая опухоль головного мозга. Долгое лечение так повлияло на мальчика, что он ушел в себя, перестал говорить и общаться не только со внешним миром, но и с мамой. Правда, свой подарок на Новый год он нам волонтерам показал: шикарный розовый заяц с кнопкой. При нажатии на кнопку заяц пел песни и размахивал ушами.
Через несколько дней Мама совсем пала духом. В день Рождества побыть в игровой со всеми детками Алеша не захотел. А вот через день — не воспротивился, и мама с мальчиком на руках села за стол с детьми и волонтерами. Долгое время любые попытки что-то поделать вместе были тщетны. Я пытался наладить контакт, задавать вопросы, откликаться, выражать свои чувства, смешить, сочувствовать. Все тщетно. Тогда я взял в руки игрушку, давнего нашего волонтера — Ежа. Надо сказать, что до этого я никогда не общался с детьми через Ежа, но тут, казалось, только он мог помочь.
Алеша и Еж немного порисовали. И Алеша даже улыбнулся два раза. Я перебрал все, что приходило в голову, и мы с Ежом должны были констатировать: человек ушел в себя и не собирается возвращаться. А Ежик решил, что будет сидеть у руки Алеши и рисовать, и гладить, и шутить, и тихо смотреть в ту же сторону, и шебуршать, и сидеть, прижавшись к руке мальчика.
Приближалось расставание. Волонтеры соблюдают режим больницы. До начала уборки, которой мы заканчивали каждое посещение, оставалось минут пять. Я понимал, что Ежу пора прощаться, и думал, как это сделать. И начал привычную речь: «Спасибо тебе за этот вечер, мне было очень хорошо с тобой, теперь мне надо собираться домой…» И тут, как гром среди ясного неба, Алеша поворачивает голову ко мне и говорит: «А у моего зайчика шарики в попе». Я не поверил своим ушам и сказал, что с зайчиками такое бывает. Я решил задать вопрос. Алеша ответил. Мама — в шоке, я тоже: Мальчик снова говорит.
Мы вернулись через несколько дней. Алеша хотел играть со мной. Удивительно, что не с Ежом, а именно со мной. Мы играли, говорили, шутили. И еще несколько раз встречались, и Алеша оживал на глазах. Потом мы попрощались, их перевели на химиотерапию…»
Такая вот история… Доя меня, быть лицом к лицу — это человеческое участие. Это взятие ответственности за другого. Это не фрагментарное включение, а вступление в длительные отношения. Чужая боль может стать моей болью. Чужая надежда — моей. И работать с этим — это своего рода профессионализм. Это опыт благотворительности, которым она может поделиться.
Далеко не весь бизнес жестко пирамидален, далеко не весь живет исключительно ради денег. Есть и те, что ищут компромисс между бизнесом и человечностью. И нередко среди бизнес задач находится место для людей, для их надежд, боли, ожиданий и радости. И эта область неподконтрольна бизнесу. Она пульсирует, как сердце. Помните, как в каком-то фильме главный герой чувствует переживая, боль в груди и не понимает что это. Ему объясняют, что наконец ожило его сердце и ему предстоит учиться жить в новой для него реальности. И вот этой реальности НКО и могут научить бизнес.
